«Кинотавр Daily»
июнь 2013

 - Зачем вы в титрах расшифровали название Weekend по-русски — «Уик-энд»?

 - По-русски некрасиво пишется, зато знакомо. А по-английски — симпатично, но непонятно.

 - Люди, которые у нас обычно ходят в кинотеатры, такие слова хорошо знают.

 - Но мы же не только для них снимали. Точнее, на них я как раз меньше всего рассчитывал. Совсем не уверен, что нынешняя молодежь пойдет на этот фильм в кинотеатры. Мне кажется, они ходят только на те фильмы, которые активно рекламируются. А реклама у нас стоит сейчас столько же, сколько сам фильм.

 - Почему вы решили сделать этот фильм черно-белым?

 - Я хотел создать фильм в жанре нуара — такие картины снимались в конце 50-х — начале 60-х во Франции и США. Мне всегда нравилась эта стилистика. Я смотрел множество фильмов этого жанра — того же Малля, хотя есть и примеры получше, — и хотел в нем поработать. Манера, в которой выполнен фильм, может сильно повлиять на восприятие зрителя. Я, например, не могу смотреть цветные фильмы о Великой отечественной войне. У меня нет доверия к изображению. Так и в нашем случае. И, кстати, когда мы показывали Weekend зрителям, многие только к середине фильма замечали, что кино черно-белое.

 - Вы говорили, что Weekend — один из двух фильмов, которые вы сняли для себя. Первый — «Десять негритят». А что значит «для себя»?

 - Ну, я тоже зритель и хочу видеть картины такого рода. А их нет. Поэтому я снял такое кино сам. Дождался, когда напечатают копию, сел в зале один и получил удовольствие.

 - Мы привыкли симпатизировать герою картины. Насколько сложно снимать историю, в которой изначально герой — подонок?

 - Мы это все время держали в уме во время съемок, но понимали, что зритель все равно будет жалеть этого подонка.

 - Из-за того, что его играет Максим Матвеев?

 - Максим — довольно точное попадание. Он убедителен. Но с другим артистом был бы тот же результат. Если бы, конечно, артист играл хорошо. А жалеть героя будут, потому что психология зрителя так устроена. Жестокий преступник убегает, за ним гонятся менты, а зрители болеют за этого беглеца, понимая, что он — бандит. Это тот самый случай, когда чувствовать — больше, чем знать. Все великие режиссеры так говорили. Феллини, например, писал, что режиссер часто не понимает, о чем его фильм. Точнее, понимает, но сердцем — словами выразить не может. Так и я. Делал кино и не совсем понимал, о чем. Я всегда говорю, что мое дело — снять так, чтобы зритель не смотрел на часы и не захотел убежать в туалет. А о чем этот фильм — мне потом расскажут зрители и критики.

 - Кто придумал сделать героиню Юлии Пересильд уроженкой Прибалтики и кто ее озвучивал?

 - Никто ее не озвучивал да и не смог бы озвучить, она говорила сама. Юля родилась в Псковской области, на границе с Эстонией, она помнит мелодику исковерканной эстонской речи. Иногда ошибается в падежах, ударениях и окончаниях, но вообще все слова произносит правильно, смягчает согласные — «шена», например. «А куда он поехал потом?» — «К шене». Кроме того, в сценарии было написано, что она — прибалтийская девушка Инга. Я сначала думал, что будет какая-нибудь длинноногая латышка, а оказалось, что это Пересильд, тоже красавица, но совсем другого плана.

 — Для вас было принципиально важно, чтобы Юлия Пересильд и Юлия Хлынина играли с такой степенью откровенности?

 — Вовсе нет. Пересильд — мне было все равно, покажет она что-нибудь или не покажет, так что, в принципе, я не возражал.

 — Но и не настаивали?

 — Нет. Главное, чтобы получилось красиво. Наш художник по костюмам постаралась, подобрала Пересильд такие костюмы, которые она должна носить в жизни. А в жизни она носит какие-то кеды, юбчонку, странную прическу... А вторая актриса, девочка с голой грудью, вообще не воспринимается как женщина.

 — Почему вы в фильме не оставляете шанса молодежи? У вас постсоветское поколение — подонки, а более молодое — того хуже.

 — Таких, какими я их показал, гораздо больше, чем других.

 — Молодые зрители понимают, что вы о них говорите?

 — На тех закрытых показах, что у нас были, присутствовали дети членов съемочной группы, но это же совсем другие ребята. Это не те стада молодых людей, которые не знают слово «эрудиция». Вы ведь видели фильм с женой футболиста Жиркова, которая рассказывает, как к каждому завтраку новое платье надевала? О такой молодежи я и говорю.

 — Еще, если судить по фильму, вы считаете, что российская система правосудия может работать только благодаря случайности и провидению?

 — Верно, так я и думаю. Нам недавно американцы показали, как надо ловить преступников.

 — Вы имеете в виду поимку подозреваемых в бостонском теракте?

 — Да. Тут же отключили мобильную связь, закрыли входы и выходы из города, подняли все архивы, запросили все данные — и преступники вычислены. У нас так не умеют. Я уж не говорю о том, что в нашей картине на следователя давят, и он вынужден закрывать дело. Иначе бы он смог больше выяснить об этом преступнике и о том, как произошла эта цепь убийств.

 — Легко ли уговорили сняться адвоката Александра Добровинского?

 — Легко. Я чувствовал, что он на эту роль очень подходит. Более того, вместе с нами он участвовал в работе над сценарием, помогал с диалогами.

 — Добровинский же учился во ВГИКе, но не окончил его?

 — Да, но это был экономический факультет.

Вы с ним с тех пор знакомы?

Я с ним вообще не был знаком. Точнее, я его знал, и он меня знал, но заочно.

Скажите, кино для вас — это гражданский поступок?

Всегда было гражданским поступком. Я вам приведу чужой пример. Меня сейчас донимают звонками — фильму «Асса» 25 лет. Соловьев — великолепнейший режиссер, который снял множество картин, награжденных и признанных. Но «Асса» — особый случай. Фильм, ставший культовым благодаря тому, что автор ярко проявил себя как гражданин. Тут ничего политического нет — просто режиссер изучал тех, кто завтра придет на общественно-политическую сцену. Ему это поколение было интересно и хотелось понять, что будет с его страной. Поэтому картина так и отпечаталась в сердцах. Моей заслуги тут никакой — на моем месте мог оказаться другой артист, который сыграл бы и лучше. Это чистая режиссура.

 — Вам удалось в своих картинах приблизиться к тому же результату?

 — Я бы назвал фильм «Ворошиловский стрелок», к примеру. Но на самом деле я — это по меньшей мере два разных режиссера. Один снимал «Робинзона Крузо», «Приключения Тома Сойера», «Детей капитана Гранта». А второй — все остальное...